Экран телевизора погас, отсекая матовым  занавесом горящий танк и женщину с исцарапанным лицом, заламывающую руки возле разнесенного в мелкий дребезг дома.  Первое утро атакованного Цхинвала, показанное по всем каналам, вопли о вероломстве грузинских властей, -  снесли разнеженную сонливость выходного дня напрочь.   Я даже на балкон вышел,  доставая сигарету из мятой пачки. Надо бы позвонить тете Нино…При мысли о двоюродной тетке  без спросу наехало воспоминание об августовском дне – таком же теплом и душном, ровно четыре года назад, когда я еще был студентом МАИ. Словно пережил все еще раз: по минутам.

Ранним утром бреду от "Парка Культуры" вверх по Остоженке. Теплый ветерок мягко тычется в спину. Иду в грузинское консульство за визой для тети Нино. Второй день пытаюсь - и все неудачно. Чтобы перебить унылость в настроении, включаю плеер. В наушниках Цой, способный растеребить волю к победе. Я лет десять назад, еще в пятом классе понял эту его особенность. Может, поэтому захватил старый диск. Но воевать мне не с кем, и шансов на победу нет. А ноги  нехотя несут меня вверх по улице.

Мы сидим у разбитых корыт
  И гадаем на розе ветров,
  А когда приходит время вставать,
  Мы сидим, мы ждем.

Ресторан "Генацвале" наслаждается утренним покоем после загульной ночи. С ним рядом здание консульства. Мерсы сбились в тесный ряд, как холеные поросята у кормушки. Высокие двери стерегут носатые охранники в красивой форме. Лица у них холодные и неприступные, как перевалы зимой. Обхожу здание. В импровизированным коридоре шириной метра три под открытым мается народ: большинство грузины. Но один к десяти попадаются русские вроде меня. Наверное, хмурая толпа оскорбляет дизайн парадного подъезда, поэтому визы выдают с черного хода. Очередь за день сдвигается человек на сорок. Вчера, когда консульство закрылось, обидно было расходиться после целого дня ожидания. Решили дежурить до утра, сменяя друг друга. Я даже первым отдежурил, как дурак. А часа в два ночи пришла организованная группа грузин и объяснила часовым, что они немного не правы. Отняли наш список, соорудили свой и оккупировали территорию, как боевики Кодорское ущелье. К рассвету к ним подошла подмога. А мне позвонили собратья по несчастью в пять утра., когда в сладком сне препод по "Динамике полетов" был лоялен и улыбался, вручая мне зачетку.

И вот я, невыспавшийся и злой, снова в толпе. Сто пятидесятый по  вражескому списку.
  Издали замечаю Дину, она вскидывает руку в приветствии. Пожилая, лет сорока. Остроносая, шустрая, с блестящими, как у галки глазами. . Вчера познакомились, будучи соседями по погибшему списку. . Чем-то я ей приглянулся. . Может, тем, что худой и длинный, как армейский ремешок. Она запросто и сразу  предложила мне подкрепиться по-походному. Французская булка, без ножа разломанная вдоль, и нежные, толстые куски докторской колбасы на свежем мякише кого хочешь с ума сведут. Так и познакомились. Словоохотливая, улыбчивая оптимистка. . В Грузию едет отдыхать дикарем. Каждый год так ездит. Прикиньте по нынешним временам! Вообще-то, правы, кто говорит, что турьё - это племя родившееся при слиянии двух коренных российских бед. Дина прошла взад-вперед всю Военно-Грузинскую дорогу.  И рассказывала про Гори – родину князя Шадимана. Кто такой этот князь Шадиман я спросить постеснялся, но, похоже, хитрый политик, которым восхищалась Дина.

  Коротать время, болтая с ней, интересно, я совсем не чувствую неловкости, странно даже.   Тем временем охранник у входа выкрикивает очередную фамилию. Я смотрю в начало коридора. Вход в здание отделен от толпы переносным ярко -желтым забором, который контролируют два охранника. Приступом не взять, надо хитростью Черт, мысли какие-то идиотские.
В момент оглашения ближние начинают из вредности галдеть: вдруг счастливчик не услышит. Но окопавшиеся с ночи люди готовы внимать заветному слову отовсюду. Безнадега... Незаметно от Дины я ускользаю в мир Цоя.

Я ждал это время, и вот это время пришло,
  Те, кто молчал, перестали молчать.
  Те, кому нечего ждать, садятся в седло,
  Их не догнать, уже не догнать.

И тут появилась эта женщина. Коротко стриженая, пожилая толстая грузинка, похожая на деревенскую бабу, недавно обосновавшуюся в Москве. Она пробиралась сквозь толпу, ругаясь по-русски, но с характерным комичным акцентом. Я так понял, что скрывшийся за дверьми соискатель за номером четырнадцать -наглый самозванец. Потому что под указанным номером именно она записывалась глубокой ночью. Женщина так убедительно вопила, что ее пропустили за ограждение. Возмущенный охранник, которого обвинили черт знает в чем, ткнул ей под нос список, чтобы мадам лично убедилась.. А мадам вдруг толкнула его в грудь сжатыми кулаками, выхватила список и на глазах изумленной публики разодрала его в мелкие клочья. .Парень- охранник от неожиданности равновесие потерял, ткнулся спиной в дверь и замер, растерянно хлопая глазами.
И началось...Несколько секунд молчаливой тихой паники сменились воплями на двух...то есть, можно сказать, на трех языках. Обозленная женщина в черном балахоне навалилась на канареечный забор с намерением вцепиться нахалке в волосы. Хилая ограда пала мгновенно. К дверям рванулись мстители из второго десятка законно записанных.. Хулиганка заголосила и полезла за спины ею же обиженных охранников. Что с ней было дальше, я не увидел. Потому что началась свалка. Около двухсот человек зажатых  между оградой и стеной в узком коридоре, разделились, разбились на водовороты стихийных потасовок. Обозленные женщины участвовали с жаром. Кто-то истошно вопил от боли, молодую женщину на моих глазах безжалостно сбили с ног. Я схватил за руку растерявшуюся Дину, и потащил ее к горловине переулка, через которую просачивались на Остоженку самые благоразумные.
Дина не умела пихаться локтями, все пыталась воззвать к разуму  толпящихся.  Когда на нас сзади накатилась волна паникующих, стало  не до реверансов. Здоровенный мужик в кожаном жилете на голое тело прорывался к ограде поперек движения, не обращая внимания на несущийся вслед мат . Он ломился на нас с мощью боевого слона. . Я пытался заступить дорогу, получил с разворота по губе, саданул в ответ локтем,.  Дину снесло с ног как былинку. Я нагнулся, чтобы помочь ей , больно получил по спине чем-то жестким и упал на четвереньки. Дина барахталась внизу,  я изо всех сил напряг руки, чтобы не приложить ее своим скелетом об асфальт, если на нас начнут падать. Сверху на меня и впрямь уронили тяжеленную сумку, из которой посыпались кульки. Люди начали о них запинаться и оседать. Напирающие сзади обтекали нас, как река обтекает выпершийся на стрежень неказистый остров. А потом прямо перед моим лицом порвался увесистый пакет то ли с мукой, то ли с сухим молоком, и мир утонул в белом облаке…

Минут через десять, когда страсти поутихли, Дина оставила меня сидеть на бордюре, сунув в руку ледяную банку колы:
-Егор, приложи к губе
  И умчалась в сторону переулка, где недобитые граждане затеялись восстанавливать список. Прилично одетый грузин, забравшись на невесть откуда взявшийся ящик, орудовал карандашом в блокноте  и вид имел бодрый. С каждой новой фамилией ряды сторонников догадливого переписчика пополнялись еще одним волонтером.
  Я отвернулся. Лезть снова в эту бодягу - увольте. Хватит. Открыл банку и жадно стал глотать шипучку, проливая половину на рубашку, потому что распухшая губа плохо слушалась. Потом осторожно отцепил от пояса умолкший навеки плеер и медленно пошел прочь.

- Егор, постой!, - меня нагоняла возбужденная раскрасневшаяся Дина. - Ты вот что...давай паспорт и анкету и подожди меня вон в том кафе, - Дина махнула рукой в сторону зеленого тента.- . Только не уходи, слышишь? Посиди, водички попей, - Дина махнула рукой и ободряюще улыбнулась. Я пожал плечами. Наивная все-таки тетка или я такой дурак. Отдал паспорт, а она, может, аферистка. Но глубоко внутри уже шевелилась надежда и еще что-то, чему я не знал названия. Нехорошее что-то...

Прошел час. Я не удивился, увидев их вместе: мужчину, подсуетившегося с новым списком и грузинку со свежим пластырем на щеке. Ту, что так ловко устранила конкурентов. Они остановились пооддаль, оживленно беседуя. Женщина пыталась приколоть булавкой полуоторванный рукав блузки. Мужчина осторожно гладил ладонью ее волосы. Я смотрел,  не мигая.. Но эти артисты  не почувствовали взгляда в упор. Я перевел глаза выше: в отдалении появилась субтильная Дина и радостно помахала рукой. В коричневой обложке моего паспорта белела вложенная бумага, я сразу догадался: удалось. На душе потеплело. Шагнул навстречу, и тут…
  Они встретились,  как старые знакомые и живо заговорили меж собой: русская любительница путешествий по военно-Грузинской дороге положила руки на плечи своим грузинским друзьям. И они радостно улыбались в упоении своей удачей. Дина мельком глянула на меня остро и слегка насмешливо, и кивнула, показывая жестом, мол, подойди. . А я стоял, как дурак. Потом медленно пошел к ним. В тяжелом ритме гитарных аккордов крутились в памяти ироничные слова знакомой песни

В этом мотиве есть
  Какая-то фальшь,
  Но где найти тех,
  Что услышат ее?
  Подросший ребенок,
  Воспитанный жизнью за шкафом,
  Теперь ты видишь солнце,
  Возьми - это твое!

Когда мы через десять дней провожали тетю Нино, я спросил, кто такой князь Шадиман? Тетка улыбнулась удивленно
-Зачем тебе?
-Да так...интересно.
- Если интересно, загляни в библиотеку. А вообще-то это величайший политик и провокатор.

Тетка уже два года, как  жила в Гори, на родине князя Шадимана. Интересно, где теперь Дина?

Я затушил сигарету и по памяти  набрал  номер.

Длинные гудки…